Читать интересную книгу Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной) - Дороти Сэйерс

— Простите, что я спрашиваю, но были ли вы очень привязаны к Филипу Бойзу?

— Должна была быть, не правда ли, — в подобных обстоятельствах?

— Необязательно, — резко ответил Уимзи. — Вы могли жалеть его, или быть околдованной им, или затравленной им.

— Все сразу.

Уимзи задумался на мгновение.

— Вы были друзьями?

— Нет, — произнесла она со сдавленной яростью в голосе, которая поразила его. — Филип не принадлежал к тому типу мужчин, которые могут стать друзьями женщин. Ему была нужна моя преданность. Он ее имел, это правда. Но я не могу переносить, когда из меня делают дурочку. Я не могу терпеть, когда меня берут на испытательный срок, как мальчишку-рассыльного в офисе, чтобы убедиться, настолько ли я хороша, чтобы ко мне можно было снизойти. Я была уверена в его честности, когда он заявил, что не верит в брак, а затем выяснилось, что это была проверка, является ли моя преданность достаточно самоотверженной. Такой она не была. Мне не нравится брак, который предлагают в качестве награды.

— Я не виню вас, — сказал Уимзи.

— Разве?

— Нет. Судя по вашему рассказу, парень был самодовольным тупицей, чтобы не сказать скотиной. Как тот ужасный тип, помните эту историю? Сначала он назвался полунищим художником, а затем обрушил на бедную девушку груз почестей, для которых она не была рождена. Я не сомневаюсь, что он был совершенно невыносим со своими старинными дубовыми панелями, фамильным серебром, кланяющимися арендаторами и тому подобным.

Хэрриет Вейн рассмеялась:

— Да, это смешно, но и унизительно тоже. Да, именно так. Я подумала, что Филип выставил и себя, и меня на посмешище, и, как только я об этом подумала, все сразу исчезло — хоп! — И она махнула рукой.

— Я понимаю, — сказал Уимзи. — Такие викторианские взгляды у человека с «передовыми» идеями. «Он только для Бога, она — для Бога в нем и так далее». Ну, я рад, что вы так относитесь к этому.

— Да? Я не думаю, что это действительно будет полезно в теперешней критической ситуации.

— Нет, но я смотрю вдаль. Я хочу сказать, что, когда все будет позади, я хотел бы жениться на вас, если вы сможете смириться с моими недостатками и тому подобное.

Улыбка исчезла с лица Хэрриет Вейн, она нахмурилась, и в ее глазах появилось выражение чуть ли не отвращения.

— О, так вы один из них? Это уже сорок седьмое.

— Сорок седьмое — что? — спросил несколько ошарашенный Уимзи.

— Предложение. Они приходят с каждой почтой. Я полагаю, есть целая куча идиотов, готовых жениться на ком угодно, лишь бы этот человек был известен.

— О, — сказал Уимзи, — Боже мой, как неловко получилось. На самом деле, вы понимаете, мне совершенно не нужна известность. Я могу и сам попасть в газеты, это не удовольствие для меня. Пожалуй, мне лучше не упоминать больше об этом.

В его голосе звучала обида, и девушка с раскаянием посмотрела на него.

— Простите, но в моем положении становишься довольно ранимой. Было вылито столько грязи!

— Я знаю, — сказал лорд Питер. — С моей стороны было глупо...

— Нет, я думаю, было глупо с моей стороны. Но почему?..

— Почему? Ну, я думаю, вы довольно привлекательная личность. Вот и все. Я имею в виду, что я вроде бы полюбил вас. Я не могу сказать почему. Здесь нет никаких правил, вы же знаете.

— Знаю. Что ж, это очень мило с вашей стороны.

— Мне бы хотелось, чтобы вы не считали, будто все это очень смешно. Я знаю, у меня глупый вид, но с этим я не могу ничего поделать. Мне в самом деле нужен кто-то, с кем можно было бы разумно поговорить, кто мог бы сделать мою жизнь интересной. А я дал бы вам кучу сюжетов для ваших книг.

— Но вы же не хотите жену, которая пишет книги, не так ли?

— Нет, хочу: это будет очень интересно. Гораздо интереснее, чем обычные жены, которые разбираются только в одежде и людях. Хотя, конечно, это тоже надо, но в меру; я не хочу сказать, что возражаю против одежды.

— А как насчет старинных дубовых панелей и фамильного серебра?

— О, на этот счет вы можете быть спокойны. Всем этим занимается мой брат. Я собираю инкунабулы и первые издания, это, конечно, немного скучновато, но вам не нужно о них беспокоиться, если вы сами этого не захотите.

— Я не это имела в виду. Что подумает ваша семья?

— О, в счет идет только моя мать, а вы ей очень понравились.

— Так вы уже устраивали смотрины?

— Нет! Господи, я сегодня все время говорю что-то не то. Я был совершенно ошеломлен в первый день заседания суда и поспешил к своей маме, которая просто прелесть и такой человек, который все понимает, и сказал: «Послушай! Это совершенно уникальная женщина, а ее втянули в отвратительное, грязное дело. Ради Бога, приходи, будешь держать меня за руку, чтобы я не вскакивал». Вы просто не представляете, как это все было мерзко.

— Представляю. Просто отвратительно. Извините, что я была груба. А кстати, вы помните о том, что у меня был любовник?

— Да. И у меня тоже были любовницы, если уж разговор зашел об этом. Несколько. Это с любым случается. Я могу представить отличные рекомендации. Мне говорили, что я — неплохой любовник, только сейчас я в невыгодном положении. Трудно быть убедительным, сидя на другом конце стола в комнате со стеклянной дверью, через которую заглядывает какой-то тип.

— Я поверю вам на слово. Но, «как бы увлекательно ни было блуждать никем не замеченным по саду воображения, разве мы не отвлекаем ваши мысли от другого предмета, такого же важного?». Кажется весьма вероятным...

— А если вы можете процитировать «Кай Лунг», то мы, конечно, прекрасно с вами поладим.

— Кажется, весьма вероятно, что я не доживу до начала проведения эксперимента.

— Проклятье, не надо меня разочаровывать, — сказал Уимзи, — разве я уже не объяснил вам, что на этот раз дело расследую я? Можно подумать, что вы мне не доверяете.

— Людей и до этого несправедливо осуждали.

— Именно так, и именно потому, что не я занимался их делами.

— Я никогда об этом не думала.

— Подумайте сейчас. Вы найдете эту мысль прекрасной и вдохновляющей. Это может даже помочь вам отличить меня от остальных сорока шести претендентов, если вдруг у вас в памяти затеряются мои черты или случится что-нибудь подобное. О, кстати, я ведь не вызываю у вас отвращения или чего-то вроде этого? Потому что, если вызываю, я тут же вычеркиваю мое имя с листа ожидания.

— Нет, — сказала Хэрриет Вейн тепло и немного грустно. — Нет, вы не вызываете у меня отвращения.

— Я не напоминаю вам белых слизняков и у вас не бегают по спине мурашки, как только вы меня увидите?

— Конечно нет.

— Я рад этому. А что касается разных мелких поправок вроде изничтожения старой гривы, отращивания усов или изгнания монокля, я, знаете ли, буду счастлив их осуществить, если это согласуется с вашими идеалами.

— Не надо, — сказала мисс Вейн, — пожалуйста, не надо никаких изменений вообще.

— Вы действительно так думаете? — Уимзи покраснел. — Надеюсь, это не означает, что любые предпринятые мною шаги не смогут сделать меня даже терпимым для вас? Я буду приходить в разной одежде, чтобы вы получили полное представление о предмете. Бантер, мой камердинер, проследит за этим. У него прекрасный вкус в отношении галстуков, носков и тому подобного.

Ну, я думаю, мне пора идти. Вы... э-э... вы обдумаете это, если у вас выдастся свободная минутка, не правда ли? Нет никакой спешки. Только скажите не колеблясь, если вы ни за что не сможете вытерпеть союза со мной. Понимаете, я не пытаюсь шантажом заставить вас выйти за меня, я имею в виду, что я буду расследовать это дело просто из интереса, что бы ни случилось, понимаете?

— Это очень мило с вашей стороны...

— Нисколько. Это мое хобби. Нет-нет — не делать предложения, а расследовать разные дела. Ну-ка, взбодритесь и все такое. А я зайду еще, если мне разрешат.

— Я дам лакею указание впускать вас, — важно сказала она. — Вы всегда застанете меня дома.

Уимзи шел по пыльной улице в полуобморочном состоянии.

«Я уверен, что у меня это получится. Конечно, ее легко ранить... неудивительно после общения с этим мерзким хамом, но она не чувствует отвращения... если вызываешь отвращение, то тут уже ничего не поделаешь... у нее кожа как мед... ей нужно носить темно-красное... и старинные гранатовые украшения... и множество колец довольно старомодного типа... я конечно же смогу снять дом... бедное дитя, но я чертовски хорошо поработаю, чтобы все для нее устроить... а у нее есть и чувство юмора... умна — не заскучаешь... просыпаешься, а впереди целый день, и столько хорошего происходит за день... а потом возвращаешься домой, ложишься в постель... это тоже будет чудесно... а пока она будет писать, я смогу выйти и поболтаться, и никто из нас не будет скучать... интересно, прав ли был Бантер относительно этого костюма?., я всегда думал, он немного темноват, но крой хорош».